«Мать, я убью тебя»: Как вышедший семь годов назад кинофильм о сиротах изменил Россию — igryzone.ru
1 июня, в Денек защиты деток, телеканал «Дождик» выпустил кинофильм, обращающийся к резонансной документальной картине Лены Погребижской «Мать, я убью тебя» про жизнь деток в одном из интернатов. В 2013 году лента Погребижской стала кое-чем вроде взорвавшейся бомбы. Она не только лишь завлекла внимание общественности, да и привела скрипучую муниципальную машинку в действие. В итоге была принята соответственная реформа, которая обязана была существенно улучить положение дел. Ключевое – обязана была. Но о этом позднее.
В доке «Дождика» Анна Немзер дискуссирует с Леной, как ее кинофильм воздействовал на готовность россиян к усыновлению (удочерению), также говорит о природе детских домов в целом и результативности проведенных реформ с психологом Аленой Синкевич, адвокатом и спецом по семейному праву Антоном Жаровым и президентом благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Леной Альшанской. Но до этого чем гласить о любых результатах (либо их отсутствии), будет логичнее отмотать действия на семь годов назад, когда вышел кинофильм Погребижской, а поточнее на восемь – тогда начались съемки. Тем наиболее в картине «Дождика» употребляются кадры из картины.
В первый раз Лену в Колычевскую специальную (коррекционную) школу-интернат привезла ее подруга-волонтер Мария. Во 2-ой раз создатель приехала уже со съемочной группой и продолжала фиксировать внутреннюю жизнь интерната в протяжении года. Перво-наперво зритель лицезреет директора. Он благодушно проводит съемочную группу по солидным (лишь с виду) коридорам учреждения, ведает, как планирует обустроить бассейн, сауну, спортзал. Признаться, от дока про детский дом ждешь узреть сначала потрепанные стенки, недостаток пищи либо спальных мест. Но кошмар, который показывает «Мать, я убью тебя», кроется за полностью солидным фасадом, ухмылками и только эхом разносится меж старательно выделанных стенок, которые поглотили неуслышанные клики о помощи.
Орудуя камерой, Погребижская проходится по интернату будто бы рентгеном, который указывает все, что укрыто, выводит наружу невежество и ересь. Картина благополучия развеивается еще в самом начале, но больше не от увиденного, а от услышанного.
Опосля лаконичного экскурса по учреждению, лента концентрируется на различных участниках истории: детях, воспитателях и руководстве. Из семидесяти с излишним деток кинофильм в большей мере знакомит нас с Настей, Сашкой и Лехой. Сначала Погребижская задает им вопросцы вроде: «Кем хочешь стать, когда вырастешь?», «Как у тебя дела со здоровьем?», «Чем любишь заниматься?». На 1-ый вопросец Настя отвечает, что желает стать доктором, чтоб вылечить маму, а Сашка грезит стать десантником. Поражаться смелым устремлениям и целям Погребижская дает недолго, сочитая высказывания деток с высказываниями взрослых.
Смелые мечты, сопровождаемые уже до пугающего осознанным, но еще не утратившим толики детской надежды взором, душатся теми, кто с легкой руки описывает их судьбу. «Вы увидели, что они не такие, как мы?» – задает директор Погребижской вопросец. В кинофильме он будто бы нарочно остается без ответа, чтоб зритель сумел ответить на него сам. Безизбежно варианты сокращаются до 1-го, когда создатель снимает деток, которые рассуждают о прочитанной «Войне и мире», с легкостью управляются с компами, без помощи других чинят сломавшиеся вещи. Думаю, ответ на вопросец очевиден. Очевиден он и для служащих интерната, но лишь с воззрением зрителя он будет различаться. Опосля фиксации будничной жизни деток, Погребижская обращается к воспитателям, с прямых слов которых мы узнаем, что деток преднамеренно учат по очень облегченной программке, в какой химии, физики и британского и совсем нет. «Им дорога лишь в ПТУ, не многим же быть учеными, – гласит один из служащих. – Маляры и штукатурщики тоже необходимы». Здесь навязывается уже иной вопросец – о наличии выбора, на который в здоровом обществе (!) имеет право любой человек. Обязан иметь.
В одном из эпизодов звучит фраза Марии, которая из года в год ездила к детям в интернат. Она гласит, что иногда от внутренней ярости не могла ни орать, ни рыдать. Также работает и «Мать, я убью тебя». За ровненькой и лишенной истории интонацией кинофильма стоит буря протеста. Но эффект оказывают не только лишь повторяющиеся выводы, которые за кадром делает сама Погребижская, а ужасающие факты, о которых без стеснения и с ухмылкой говорят сами сотрудники центра. Совсем при всем этом разбивает композиция интервью взрослых и деток, которые захлебываются в водовороте тоталитарной машинки с маской людского лица.
На вопросец о планах на будущее дал ответ и Леха, лишь по-своему. Он произнес, что когда вырастет, то уничтожит свою мама. Эти слова Погребижская дает услышать поближе к концу, опосля слов психолога интерната о том, что малыши тихо относятся к тому, что у их нет родителей, и переживают по этому поводу маленький просвет времени. Здесь охото раздельно сказать про дистанцию, понятие о фактическом виде которой во время просмотра стирается. В этом случае документальное кино, которое можно глядеть, находясь в хоть какой точке земного шара, делает дистанцию меж зрителем и героями кинофильма меньше, чем она есть меж детками и их воспитателями – они лицезреют их вживую любой денек, но стают все наименее зрячими.
«Что вам самое тяжелое в работе?» – спрашивает у психолога интерната Погребижская. На него мы слышим сразу ожидаемый и шокирующий ответ, который при его осмыслении и моделировании вытекающих ситуаций будет с каждой минуткой вызывать все наиболее парализующий эффект. Это – ведение документации. Проживая в Рф, трудно не иметь представления о «любимых» картонных квестах, многообразию которых ничего не стоит отбить всякое желание к чему-либо. Стоит гласить о участии, которое просит долгого времени, колоссальной чувственной отдачи и сил?
Увиденное вызывает ассоциации не с чем другим, как с большой монструозной машинкой. А у хоть какого стального механизма механизм работы состоит в том, чтоб любая деталь работала так, как того просит устройство конструкции. Если, например, некое колесико, пусть даже самое незначимое, начнет вертеться в иную сторону, то будут препядствия. В этом случае выхода два. Или проблема будет устранена и «колесико» будет вертеться в «подходящую» сторону, или система развалится. Система детских домов и интернатов в Рф похожа на механическую, в ней очень не много места для личного подхода и глубочайшего роли. Почти всегда таковой подход будет означать проблемы, которые нарушают и замедляют работу механизма и которые необходимо убрать.
Неувязка, которую отрисовывают «Мать, я убью тебя», по сути раскидывается далековато за границы конкретного места съемок и кроется далековато не только лишь в неправильном подходе отдельного человека. На примере Колычевского интерната Погребижская указывает, как год за годом машинку чинят, кропотливо смазывают маслом, наводят лоск. Тогда как сущность состоит в том, чтоб детали начали работать не так, как заведено аннотацией, и система в сегодняшнем ее виде развалилась. Это – персональная работа с детками, способствование их социализации, глубочайшая психическая помощь, работа с кровной семьей и грамотное устройство в семью приемную. Те же составляющие, которые не вписываются в скрипучую обезличенную систему и в каких отчаянно нуждаются малыши.
Кончает собственный кинофильм Погребижская темой относительно так именуемых карательных мер в виде психиатрической поликлиники, где «провинившихся» (предпосылкой быть может неважно какая мелочь) усмиряют при помощи аминазина. Это – 1-ый синтезированный нейролептик (1950 год), который в Европе не используют практически 30 лет. О психушке малыши Лене молвят с страхом и болью (неприятного сенсорного и эмоционального переживание, связанное с истинным или потенциальным повреждением ткани или описываемое в терминах такого повреждения) в очах, но чуток ли не тихо. Видимо, такая практика уже стала повседневностью.
Дальше Погребижская сняла и сначала 2019 года выложила на собственный канал 20 пятиминутную картину про карательную систему и псевдолечение в закрытых реабилитационных центрах для зависимых от алкоголя, из которых пациенты бегут как будто из концлагеря. Опосля выхода «Матери» создатель также выпустила «Ваську» (2015) и короткометражку с говорящим заглавием «10 процентов» (2014). Дело в том, что киногерои Василий и Галина попали в статистику (тех лет) генпрокуратуры РФ (Российская Федерация — государство в Восточной Европе и Северной Азии, наша Родина), согласно которой 10% выпускников русских детских домов и интернатов приспосабливаются к жизни. Являясь жертвами гипердиагностики и выходцами из коррекционных интернатов (Василий также побывал в психиатрических лечебницах), они смогли избежать грядущего, которое готовила им система. Сейчас они живут, грезят, обучаются – делают то, что им гласили, они никогда не сумеют. Классным моментом истории героев будет то, что говорят они о собственном опыте без злости. Они смогли избежать цементирования, которому подвергается ребенок, раз в день сталкивающийся со стенкой безразличия, злости и насилия. Герои «Матери» в этот процент не попали.
В доке «Дождика» Антоном Жаровым был оговорен момент, согласно которому одним из препятствий к усыновлению являются трудности в виде доп обследований и, фактически, сами отказы со стороны управления. На данную тему у Погребижской, отдавшей борьбе с неуввязками детских домов и интернатов грандиозное количество сил, тоже есть отдельный ответ. В 2014 году она сняла кинофильм «Мальчишки с улицы свободы» о юном приемном отце Александре. Он решил в одиночку усыновить и воспитать 2-ух мальчишек из интерната. По словам Жарова, родителю-одиночке отказывают в 80% случаев. Герою «Мальчиков» удалось стать приемным папой, но при всем этом его повсевременно в чем либо подозревают и органы опеки, и обыкновенные люди.
«Вы собираетесь снимать у нас потрепанные стенки?» – спросили перед съемками «Матери» у Погребижской. Опосля ответа создателя, что ее заинтересовывают души деток, добро на кинофильм дали немедленно. «Мальчишки с улицы свободы» обрисовывают картину, которая поначалу может показаться разноплановой, но по мере хронометража приобретает наиболее одномерный вид. В кинофильме мы лицезреем бедную, местами неприбранную квартирку, за какую неустанно пробуют зацепиться органы опеки, обвиняющие Алексея также в «безответственном» поведении. Здесь можно рассуждать и спорить о различных моментах. Но хотелось бы направить внимание на другое. А конкретно – на разницу в состоянии души малыша. В «напудренном» интернате она изнывает, а в умеренной квартире радуется, обучается доверять и обожать.
Одна из главных функций документального кино заключается в том, что оно обрисовывает реалии, заставляя рефлексировать о тех либо других дилеммах, запустить цепочку по распространению инфы либо решать деяния по их решению. Время от времени такие рычаги полностью может иметь и художественный кинофильм. Посмотрев прошлогодних «Отверженных», глубоко потрясенный Эммануэль Макрон, например, завел диалог о поддержке населения, находящегося в тяжелом вещественном положении. Приведет ли это к чему-то во Франции пока гласить тяжело, зато относительно воздействия кинофильма Погребижской спустя семь рассудить уже полностью можно.
Судьба непосредственно «Матери» оказалась непредсказуемой – опосля выхода лента попала в правительство. Дальше действия развивались последующим образом. Если кратко, то часть муниципальных служащих была потрясена, пошли дискуссии о реформах, в Колычевском интернате прошла проверка, диагнозы (заключение о сущности болезни и состоянии пациента, выраженное в принятой медицинской терминологии) у деток подтвердились, управление в учреждении сменилось, но малыши подверглись наказанию и были настроены против Погребижской, с которой были дружны во время съемок. За семь лет интернаты не стали открытыми, карательная психиатрия (отрасль клинической медицины, изучающая психические расстройства через призму методологии медицины) есть и, может быть, стала тщательнее прятаться, кадры готовят как и раньше плохо, гипердиагностика осталась, работа с кровными семьями также просит внимания.
Картина грустная, но все таки в ней увлекателен один момент. В конце 2014 года началась быстрая раздача деток в приемные семьи, и Колычевский интернат в 2016 году уже был закрыт, потому что в нем некоторого было содержать. Разумеется, что механизм остался механизмом со всеми его сопутствующими. Недозволено прийти к выводу, что система в отношении детских домов стала «непоточной», а делается в ней все не для галочки, но конфигурации есть. Криво, неточно, тягуче, но механизм хотя бы оборотился лицом к концепции, согласно которой детский дом является конкретно «временным местом пребывания малыша».
Но увлекателен больше разговор не о скрипучей гос машине, которую очень трудно привести в действие, а о силе документального кино относительно популяризации и формирования публичного представления. Сейчас интернет-документалистику в YouTube, новейший для Рф парадокс, глядит грандиозное количество людей. Больше всего подкупает неколебимый пыл и жажда правды, с которыми создатели (думаю, их имена всем известны) снимают кино о исторических событиях, знаковых фигурах, проводят расследования относительно коррупции, делают сюжеты по свежеиспеченным резонансным темам. Жанр, который сформировывает документальное кино, испепеляющее ересь, стирает ту дистанцию и делает делему для зрителя родной.
YouTube и общедоступное на нем документальное кино сейчас являются не только лишь одним из трендов, да и катализатором, который сказывается на популяризации препядствия и реагировании. Формируется общность, основанная на соучастии. К примеру, в том числе благодаря кинофильму Иры Шихман завлекла к для себя внимание неувязка домашнего насилия. А картина Алексея Пивоварова еще более направила внимание на дело сестер Хачатурян. За героиней ленты Погребижской Настей приемный отец приехал, посмотрев кинофильм. В целом же по стране деток стали забирать больше, а мировоззрение о том, что непременно необходимо брать конкретно грудного малыша, а не ребенка, сделалось наименее всераспространенным.
Любопытно совпало, что продолжение «Матери» и док «Дождика» совпали с выходом агитационного ролика «Почему поправки к Конституции Рф – это принципиально». По сюжету в Рф так и не приняли поправки к 72 статье Конституции РФ (Российская Федерация — государство в Восточной Европе и Северной Азии, наша Родина), закрепляющие понятие брака, как союза мужчины и дамы. В ролике сотрудница детского дома записывает видео и радуется усыновлению мальчугана. Позднее выясняется, что ребенок будет жить в семье однополой пары. Мальчишка и героиня реагируют с грустью. В это время на фоне звучит слоган: «Такую Россию ты выберешь? Реши будущее страны, голосуй за поправки в Конституцию». Позднее благодаря публичному резонансу и действиям активистов «Стимула» ролик заблокировали.
Кинофильм «Дождика» сопровождался весьма верной фразой. Вышло так: «Денек защиты деток. Не только лишь 1 июня». Навязывается формат и относительно наименования другого праздничка – Денька защиты прав человека.