Журналист Znak.com тяжело переболел COVID-19 в Геленджике и кое-что понял о России — igryzone.ru
Многие планирующие в этом году отдых на российском юге надеются, что коронавирус обойдет их сторонойDemian Stringer / ZUMAPRESS.com / Global Look Press
Журналист Znak.com Игорь Пушкарев чем-то тяжело заболел, отправившись в отпуск в Геленджик. Сначала у него диагностировали бронхит. Потом он в полуобморочном состоянии добрался до больницы, и там бронхит оказался двухсторонней коронавирусной пневмонией. При выписке COVID-19 вычеркнули из анамнеза, отказавшись проводить повторное тестирование. Однако анализ, сделанный частным образом по возвращении в Екатеринбург, подтвердил: коронавирус был. Причем был не только у Пушкарева, но и всех членов его семьи, которые вообще не смогли добиться какой-либо медицинской помощи ввиду более мягкого течения болезни. Что же это все-таки было? Публикуем рассказ от первого лица.
COVID or not COVID
Игорь Пушкарев в больницеZnak.com
Ухудшение состояния здоровья я почувствовал в ночь с 22 на 23 июля на хуторе Широкая Щель в пригороде Геленджика. Туда мы приехали с женой и детьми проведать родственников. Примерно за год до того родители жены вышли на пенсию и уехали с Урала жить на юг, поближе к морю.
Режимы изоляции и в Свердловской области, и в Краснодарском крае к тому времени были давно сняты. Добирались мы до черноморского побережья на своей машине, с соблюдением всех рекомендованных мер безопасности. АЗС и продуктовые магазины посещали строго в медицинских масках, мыли руки, пользовались санитайзерами. Ночевали в палатке, подальше от людей.
Ночью 22 июля моя температура поднялась до 38,7 градуса. Сначала я подумал, что ничего страшного не происходит — до этого я обгорел на пляже, после такого у меня часто поднимается температура. Через три дня стало понятно, что сам я справиться с этим не смогу — температура держалась практически круглосуточно в диапазоне 38,6–39,5 градуса, и утром 26 июля я решил обратиться за медицинской помощью. К тому времени появились и другие симптомы.
Понимание, что речь идет не об обычной простуде, появилось после того, как я, пытаясь подняться с постели, не смог вздохнуть и повалился в полуобмороке обратно.
В нижней части груди появилось отчетливое покалывание. Вызванная женой скорая помощь приехала относительно быстро — через час. Но госпитализировать меня не стали. Сказали, что сатурация в норме (97%), легкие послушали фонендоскопом, с кем-то проконсультировались по телефону и объявили: «Ничего страшного, это начальная стадия бронхита». Посоветовали пить «Флемоксин Солютаб» и напоследок зачем-то рассказали историю про семью в Омске, которых «не стали госпитализировать, и они все спокойно переболели коронавирусом дома». Но предложенное лечение не помогло, более того — мне становилось хуже: держалась высокая температура, я больше не мог встать на ноги.
Легкие нашего корреспондента. Классическое «матовое стекло»Игорь Пушкарев / Znak.com
Тогда мы вызвали поселкового фельдшера. Надо отдать ему должное — он не побоялся выписать мне направление на флюорографию в поликлинику Геленджика. Утром 30 июля я прошел это обследование, по итогам которого сразу стало понятно — это никакой не бронхит, а пневмония.
Второй человек, которому я крайне признателен, — пожилой терапевт поликлиники Геленджика. Врачу в буквальном смысле пришлось кричать на руководство, доказывая необходимость моей госпитализации в стационар.
В тот же день, ближе к вечеру, меня госпитализировали на скорой в инфекционное отделение больницы Геленджика. Там сделали компьютерную томографию, благодаря которой уточнили размах проблемы. Зафиксировали двухстороннюю пневмонию с поражением легких порядка 50%, о чем меня уведомила лечащий врач, по совместительству начальник инфекционного отделения Светлана Аббулмеджидова. Там же взяли анализ ПЦР, стандартный для тех, у кого есть подозрения на коронавирус. Спустя три дня объявили результат: тест на COVID-19 положительный. В лечебный курс ввели ряд нужных препаратов.
Помимо «Калетры» и банального аспирина, около двух недель проводился довольно интенсивный курс лечения. Мне ставили четыре укола внутримышечно и несколько капельниц каждые сутки. В частности, врачи использовали антибиотики «Цефтриаксон» и «Меропенем». Благодаря усилиям врачей, буквально за первые три дня я более-менее пришел в сознание и смог по достоинству оценить место, куда попал. Просторный двухкомнатный номер с видом на Черное море. В нем стояли семь коек, из которых были заняты четыре. Все пациенты поступили примерно в одно время, у всех одинаковый диагноз — двухсторонняя коронавирусная пневмония. Еще три койки так и остались пустовать, к нам уже никого не рисковали подселять, опасаясь повторных заражений. Сами мы себя называли гордо — «первой коронавирусной бригадой», пока не узнали, что таких бригад на этом этаже еще как минимум четыре, в том числе три женских. И это не считая индивидуальных палат с еще более тяжелыми пациентами.
Меня выписали из больницы 12 августа, предварительно взяв общий анализ крови. К моему удивлению, повторного тестирования на коронавирус не проводилось. «Первичный анализ был положительный. При его проверке в Краснодаре вирус не нашли», — пояснила мне лечащий врач.
Попытка уточнить, зачем меня в таком случае до выписки держали в одной палате с еще тремя пациентами, у которых коронавирус был подтвержден, и пичкали лекарствами от COVID-19, наткнулась на сухое: «Так бывает». Впрочем, почти тут же врач добавила, что они ориентируются прежде всего на первичный анализ.
Коронавирус — только при наличии прописки
Так бывает. И все же, приехав в Екатеринбург, мы всей семьей сдали частным образом все анализы повторно. Во-первых, чтобы не подвергать опасности других людей, контактирующих с нами. Во-вторых, чтобы понимать, что все-таки произошло на юге. В итоге тесты клиники «Инвитро-Урал» показали наличие антител к коронавирусу и то, что заболевание перенесено совсем недавно.
Так бывает, я понимаю. Тесты имеют погрешность, многое зависит от того, как был собран материал для анализа. Но есть еще один странный момент. Все контактировавшие со мной родственники в Широкой Щели в течение недели после моей госпитализации почувствовали ухудшение здоровья. По какой-то неведомой логике лишь у половины из них, включая моего 11-летнего сына, в поликлинике Геленджика решили взять пробы на коронавирус и отправить на КТ. Вторую половину семьи такой возможности лишили. Более того, на момент отъезда с курорта итоги исследования на COVID-19 не сообщили никому из них, хотя с момента сбора проб прошло больше недели. Результаты КТ сообщили только 67-летней теще. Их на свой страх и риск скинул нам в WhatsApp местный терапевт. У тещи также обнаружили пневмонию, но госпитализировать почему-то не стали. У нее, к слову, как и у меня, свердловская прописка.
Пляж под ГеленджикомZnak.com
Еще четыре человека, в том числе моя жена и семилетняя дочь, сдавали тесты на коронавирус самостоятельно в местном филиале «Инвитро». Положительным оказался тест только у родственника с местной краснодарской пропиской. Все свердловчане, по мнению краснодарских медиков, оказались чисты. Но в Екатеринбурге антитела к коронавирусу SARS CoV-2 выявили и у жены, и у обоих детей. Причем в большем количестве, чем у меня. Это свидетельствует в пользу того, что заболевание они перенесли позже, никакой медицинской помощи при этом им не оказывалось.
Остается добавить, что все трое моих соседей по палате в инфекционном отделении больницы Геленджика имели краснодарскую прописку. И вот совпадение — у всех троих перед выпиской помимо общего анализа крови отбирались повторные тесты на COVID-19. Все время, пока шло лечение, по местному радио транслировались заявления краснодарского губернатора Вениамина Кондратьева. Всякий раз он говорил о том, что ситуация с заболеваемостью коронавирусом в крае, как и на черноморских курортах, находится под контролем и опасений не вызывает. В последний перед моей выпиской день в соседней палате под эти слова врачи пытались спасти умиравшую от COVID-19 престарелую женщину.
Возникает вопрос: все эти совпадения между тестами на коронавирус и пропиской — чистая случайность? Нет никакой связи с желанием показать российские курорты максимально комфортными и безопасными?
Болеешь? А чем докажешь?
Представители Роспотребнадзора посетили очаг заражения в Широкой Щели, где я начал болеть, лишь спустя 20 дней после поступления оттуда вызова в скорую помощь. Интерес к этому месту они проявили не из-за меня или заболевшей пожилой тещи, а из-за родственника с краснодарской пропиской, который оказался сотрудником местного пищевого предприятия. Причем и ему пришлось доказывать (несмотря на положительный анализ) наличие коронавируса примерно неделю. Он даже вынужден был лично доехать до главврача поликлиники. Без этого не выписывали больничный лист.
Источник: мэр Москвы Сергей Собянин поставил себе прививку от коронавируса
Процедура моей госпитализации проходила тоже примечательно. Пришлось ехать на флюорографию в поликлинику Геленджика, сидеть там в очереди, потом сидеть в другой очереди «на большой рентген». Следом еще два часа провести в приемном покое для больных с температурой, куда приходят и здоровые люди за справками об эпидемиологическом благополучии. Как только я узнал об обнаруженной у себя пневмонии, я просто вышел на улицу и еще два часа сидел там на бетонном парапете в ожидании скорой — не хотелось никого заразить.
Само инфекционное отделение городской больницы Геленджика, как нас уведомил местный персонал, не предназначено и не приспособлено для госпитализации коронавирусных больных. По протоколу их должны везти в соседний Новороссийск или еще дальше — в Крымск. Но там больных не принимали из-за отсутствия свободных мест. Поэтому нами, «ковидниками», с риском для себя занимались медики Геленджика. Из средств защиты они располагали лишь медицинскими масками, перчатками, шапочками и несколькими единицами защитных очков.
Больных было так много, что наш лечащий врач за две недели, что я провел на больничной койке, уходила передохнуть домой лишь пару раз. Люди буквально работали сутками. При этом, сказала одна из санитарок, «путинских доплат за работу с ковидными» она не видела с марта.
Я понимаю, что личный опыт не дает мне права делать обобщения. И все же увиденного мне хватило, чтобы считать статистику по распространению коронавируса сомнительной, работу по выявлению контактных лиц — удручающей, ситуацию с обеспечением безопасности врачей и оплатой их труда — оставляющей желать лучшего. У меня остаются большие сомнения в истинности информации, которую до нас доносят официальные лица. Думаю, как человек с двумя противоречащими друг другу медицинскими диагнозами, я имею на это право.
Публикации рубрики «Мнение» отражают личную точку зрения их авторов.
Хочешь, чтобы в стране были независимые СМИ? Поддержи Znak.com