Ректор ГИТИСа: В этом году вступительные сдавали с ножами, вилками и пистолетами — igryzone.ru
Ректор Российского института театрального искусства (ГИТИС) Григорий Заславский провел этим летом, наверное, самые экстремальные вступительные экзамены. «Собеседник» расспросил его о том, с чем приходят в вуз жаждущие актерской профессии.
«Девушка отомстила комиссии, бросив на сцену тампон»
– Григорий Анатольевич, говорят, что в ГИТИСе абитуриенты вытворяли что-то страшное. На экзаменах в ход шли даже ножи и газовые баллончики.
– Понимаете, здоровее за время карантина никто из нас не стал. Ни один человек. Кто-то поправился, кто-то, наоборот, исхудал. Большая нагрузка на психику тоже сказывается. У нас в ГИТИСе недавно только за один день прослушиваний у абитуриентов было изъято пять ножей, одна вилка и один газовый баллончик. Да, разумеется, при выходе мы всё это им возвращаем – никаких коллекций, так сказать, в дополнение к коллекции музея ГУВД Москвы мы не собираем. Все возвращаем, даже перочинные ножики, очень красивые, кстати.
– А какие прямо совсем вопиющие случаи были на этих экзаменах?
– Одна девушка после прослушивания пошла в туалет и вернулась оттуда с использованным гигиеническим тампоном, бросила его на сцену и сказала что-то вроде: «Вот! Это мое вам проклятие во веки веков!» Ничего более экстравагантного пока не было.
Это была, так сказать, ее страшная месть за неутешительные итоги экзамена. Один абитуриент устроил «самоубийство» на глазах у комиссии – потекла даже кровь, искусственная, разумеется. Известный трюк.
– У вас там с ножами даже девушки ходят…
– Да-да, это правда. Но по поводу «девушек с ножами» замечу, что мы не делим абитуриентов по половому признаку. Мы вообще актуальные люди! – смеется ректор. – Для нас, как для Иисуса Христа, нет ни эллина, ни иудея. И к чернокожим студентам и студенткам мы относимся одинаково доброжелательно.
У нас одна чернокожая девушка сейчас заканчивает институт, так она сыграла в дипломном спектакле роль Дездемоны, а не Отелло, например.
– О, это такая новая политкорректность! Как интересно у вас теперь! А Отелло – белый?
– Да-да, всё наоборот. Вообще-то в слове «негр» нет ничего такого. Я в таких случаях всегда говорю: вот евреи пережили холокост и вообще много всяких горестей. Но нам не приходит в голову требовать от поляков, чтобы они перестали называть евреев жидами. Потому что это абсолютно нормальное, нейтральное для польского языка слово, а вовсе не что-то оскорбительное. Это слово и означает по-польски «еврей».
Так что наши языковые традиции позволяют нам называть афроамериканцев неграми без какого бы то ни было унизительного оттенка. Но это кстати. А наши темнокожие – это в основном русские ребята, у которых просто кто-то из родителей чернокожий. И сейчас среди поступающих были, кажется, две девочки, и одна прошла.
«Подошел к экзаменаторам – и трясет, трясет…»
– После «экстравагантных» выходок вы приняли какие-то меры?
– Как раз после девушки с тампоном мы изменили весь порядок. Теперь после того, как прослушивание закончилось, мы всех абитуриентов выпускаем на улицу. Они уже все сделали, в туалет сходили, все свои ножи с пистолетами обратно получили – и вот тут, отойдя, так сказать, на безопасное расстояние и социальную дистанцию, мы им сообщаем о результатах. А что делать?
Ну если совсем серьезно, то мы повысили чувствительность рамок при входе, и они сейчас реагируют даже на небольшой перочинный нож.
– Но разве причина этих абитуриентских фокусов только карантин? Может, влияет мода на акционизм?
– Да ну, я вас умоляю! Просто в театральных вузах есть режиссеры, мастера, которые больше, скажем так, располагают к такого рода экстравагантным поступкам, и есть те, кто меньше.
Вряд ли, например, при поступлении на курс к Владимиру Андрееву какая-нибудь девушка или юноша будет раздеваться догола, стараясь его поразить. Боюсь, что его это не сильно разволнует и он может скорее отказаться от такого темпераментного студента.
А в прошлом году кто-то из приемной комиссии на режиссерском факультете мне сказал, что есть, мол, ощущение, что где-то, в каких-то закрытых группах для абитуриентов разнеслось, что Каменьковичу (это худрук «Мастерской Фоменко») нравится, когда раздеваются, и перед ним на экзаменах был просто какой-то поток раздевающихся. Молодые люди один за другим, входя в аудиторию, полностью раздевались! А один парень, как мне тогда передавали, подошел к экзаменаторскому столу и «трясет и трясет, трясет и трясет», и уже всем неудобно, а он все никак не прекращает. В общем, беда, видимо, у парня с моральными ценностями.
– То есть это банальный расчет на эффект, а не творческие порывы и перфомансы? И не съехавшая от карантина крыша?
– Если и «перфоманс», то в бытовом смысле. Это просто выпендреж. Давайте не будем обижать перфоманс как жанр, где все же есть высокие достижения. То, что делают некоторые абитуриенты – это не талантливо, это просто расчет понравиться. Но это, к сожалению, уже не нравится.
Ну чем нас может поразить раздетый человек, а? Когда-то раньше это, возможно, могло поразить. Сейчас уже нет.
Ленком применил кремлевский лайфхак
– А как вы думаете, зачем вообще сейчас молодые люди идут в театральные вузы? Разве они не видят, насколько театр как форма искусства уязвим перед той же пандемией?
– Мне кажется, что, наоборот, театр показал, что он способен помогать людям переживать тяжелые времена. И востребованность актеров высока, в том числе и в кино, и в сериалах. Я думаю, что театр невозможно убить никакой пандемией. И не вижу никакой растерянности среди актеров – многие сейчас работают, озвучивают, например, сериалы. Всё постепенно вернется на круги своя. Хотя, конечно, кризис будет тяжелым, но театр не в первый раз в своей истории сталкивается с пандемиями.
В отличие, скажем, от кино и от других искусств, более молодых. И он совершенно спокойно эти времена переживет. А сейчас, когда опасность пандемии отступила, я уверен, что билеты в театры будут раскуплены мгновенно, как только начнутся их продажи.
– А насколько теперь безопасно будет ходить в театры?
– Мы все сегодня боимся заболеть коронавирусом, у нас появились эти новые фобии, у меня, к примеру, уже уши болят от масок, мне кажется, что за ушами уже мозоли, настолько неприятные ощущения от постоянного ношения этих, так сказать, аксессуаров.
Ну а театрам, разумеется, приходится принимать беспрецедентные меры безопасности, о которых раньше и помыслить было нельзя. Но что делать? Я недавно был в Ленкоме – так там при входе уже установлено два шлюза, проходя через которые зритель обеззараживается вместе со всей его одеждой. Это обеззараживание действует два часа. Эти шлюзы – буквально кремлевский лайфхак!
Плюс к этому при входе стоит несколько электронных термометров, и каждый человек должен подойти поближе – нет, лбом прикладываться не надо, просто на секунду задержаться, – и устройство выдает температуру. А дальше там стоят какие-то сверкающие нержавейкой короба, которые обеззараживают воздух, и, по-моему, одной такой штуки хватает на 200 кубов воздуха. У нас в ГИТИСе тоже стоят лампы везде, но не такие красивые, попроще.
* * *